|
Могу, товарищи, с гордостью сказать: за всю свою жизнь ни одного
врача не убил. Не ударил даже. С одним врачом, действительно, пришлось
сцепиться, но, кроме словесной дискуссии с помахиванием предметами,
ничего у нас такого сверхъестественного не было. Пальцем его, чёрта
лысого, не тронул, хотя, говоря по правде, и сильно чесались руки.
Только сознательность удержала, а то бы, ей-богу, отвозил. Эта полная
сознательность и его медицинскую супругу тоже не допустила тронуть. А
она меня, ребятишки, очень неаккуратно выпирала из прихожей. И орала
ещё, зараза, что я её в бок тиснул. А такую бабу, ребятишки, в бок не
тиснешь, так она верхом на тебя сядет и до угла поедет. А пришёл я,
товарищи, до этого медика по неотложному делу. На гипноз — внушение.
Попросил его внушить, чтоб я курить бросил. А то такая на меня сильная
страсть нашла: курю каждую минуту и всё мне мало. И денег лишний
перевод, и язык пухнет. И пошёл я по совету до этого медика и ему
объясняю. Он говорит:
— Это, говорит, можно в два счёта.
Посадил он меня
в кресло, велел из кармана махру вынуть и стал перед мордой руками
трясти и пришепётывать что-то. И вдруг действительно — слабость на меня
напала. Закрыл я глаза и ни о чём не думаю. Только думаю — не позабыть
бы мне, думаю, махру на столе. А в это время доктор говорит:
— Готово.
Внушил вам, что надо. Сеанс лечения кончен.
— Вот, говорю, спасибо-то!
Вынул я деньги, заплатил ему и пошёл назад. На лестнице вдруг
беспокойство на меня напало. «Батюшки, думаю, да сколько ж я этому
чёрту, дай бог память, заплатил?» И помню — лежали у меня в расчётной
книжке рупь-целковый, трёшка и пятёрка. Развернул книжку — рупь-целковый
и трёшка тут, а пятёрки как не бывало. «Батюшки-светы, думаю, по ошибке
самую крупную купюру в руку сунул, чтоб ему раньше времени сдохнуть!»
Дошёл до дому и чуть не плачу — до того мне пятёрки жалко. Дома супруга
мне говорит:
— Что, говорит, новый курс лечения захотел? Вот, говорит, и
расплачивайся. Внушил, говорит, тебе чёртов медик заместо рубля пятёрку
ему дать, а ты и рад стараться. Лучше бы, говорит, курил ты, чёрт
плешивый, чем пятёрками в докторей швыряться.
Тут и меня, действительно,
осенило. «А ведь верно, думаю, внушил. Ах ты, думаю, паразит, какие
идеи внушает!» Сразу оделся, покуда не остыл, и к нему.
— Трогать,
говорю, я вас не буду. Мне сознательность не допущает врачей трогать,
но, говорю, это нетактично — внушать такие идеи.
А он вроде как
испугался и подаёт назад деньги.
Я говорю:
— Теперь, говорю, подаёшь, а
раньше об чём думал? Тоже, говорю, практика!
В эту минуту на мои вопросы
медицинская супруга является. Тут мы с ней и схлестнулись. А медика я
даже пальцем не тронул. Мне сознательность не допущает их трогать. Их
тронешь, а после по судам затаскают. А курить я действительно бросил.
Внушил-таки, чёрт лысый!
1926 г.
|
